Неточные совпадения
Она его не
замечает,
Как он ни бейся, хоть умри.
Свободно дома принимает,
В гостях с ним молвит слова три,
Порой одним поклоном встретит,
Порою вовсе не
заметит;
Кокетства
в ней ни капли нет —
Его не терпит высший свет.
Бледнеть Онегин начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль;
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к
водам.
Матушка сидела
в гостиной и разливала чай; одной рукой она придерживала чайник, другою — кран самовара, из которого
вода текла через верх чайника на поднос. Но хотя она смотрела пристально, она не
замечала этого, не
замечала и того, что мы вошли.
— Теперь благослови, мать, детей своих! — сказал Бульба. —
Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.
В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на
воде и на земле спасает.
Сознав положение, Меннерс хотел броситься
в воду, чтобы плыть к берегу, но решение его запоздало, так как лодка вертелась уже недалеко от конца
мола, где значительная глубина
воды и ярость валов обещали верную смерть.
— Благодарю, — сказал Грэй, вздохнув, как развязанный. — Мне именно недоставало звуков вашего простого, умного голоса. Это как холодная
вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим
в устья Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными
мелями. Проникнуть
в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь
в город, где пробуду до вечера.
Как: из-за того, что бедный студент, изуродованный нищетой и ипохондрией, накануне жестокой болезни с бредом, уже, может быть, начинавшейся
в нем (
заметь себе!), мнительный, самолюбивый, знающий себе цену и шесть месяцев у себя
в углу никого не видавший,
в рубище и
в сапогах без подметок, — стоит перед какими-то кварташками [Кварташка — ироническое от «квартальный надзиратель».] и терпит их надругательство; а тут неожиданный долг перед носом, просроченный вексель с надворным советником Чебаровым, тухлая краска, тридцать градусов Реомюра, [Реомюр, Рене Антуан (1683–1757) — изобретатель спиртового термометра, шкала которого определялась точками кипения и замерзания
воды.
Он особенно
заметил в банках с
водой, на окнах, букеты белых и нежных нарцизов, склоняющихся на своих ярко-зеленых, тучных и длинных стеблях с сильным ароматным запахом.
Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов, и на них прачки мыли белье, или лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных, со всех сторон, можно видеть,
заметить: подозрительно, что человек нарочно сошел, остановился и что-то
в воду бросает.
Народ расходился, полицейские возились еще с утопленницей, кто-то крикнул про контору… Раскольников смотрел на все с странным ощущением равнодушия и безучастия. Ему стало противно. «Нет, гадко…
вода… не стоит, — бормотал он про себя. — Ничего не будет, — прибавил он, — нечего ждать. Что это, контора… А зачем
Заметов не
в конторе? Контора
в десятом часу отперта…» Он оборотился спиной к перилам и поглядел кругом себя.
Он пошел к Неве по
В—му проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем на Неву? Зачем
в воду? Не лучше ли уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть на острова, и там где-нибудь,
в одиноком месте,
в лесу, под кустом, — зарыть все это и дерево, пожалуй,
заметить?» И хотя он чувствовал, что не
в состоянии всего ясно и здраво обсудить
в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Сморкаясь и кашляя, Дронов плевал
в пруд, Клим
заметил, что плевки аккуратно падают
в одну точку или слишком близко к ней, точкой этой была его, Клима, белая фуражка, отраженная на
воде.
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой
воде, Клим видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров,
в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые
заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
Волга задумчиво текла
в берегах, заросшая островами, кустами, покрытая
мелями. Вдали желтели песчаные бока гор, а на них синел лес; кое-где белел парус, да чайки, плавно махая крыльями, опускаясь на
воду, едва касались ее и кругами поднимались опять вверх, а над садами высоко и медленно плавал коршун.
— Ну, брат, Иван Петрович: всю
воду в решете не переносишь… —
заметил Тычков.
«Вон нора, должно быть, бобра!» —
заметил кто-то, указывая на круглую, правильную лазейку
в скале, прорытую почти вровень с
водой.
Я все время поминал вас, мой задумчивый артист: войдешь, бывало, утром к вам
в мастерскую, откроешь вас где-нибудь за рамками, перед полотном, подкрадешься так, что вы, углубившись
в вашу творческую мечту, не
заметите, и смотришь, как вы набрасываете очерк, сначала легкий, бледный, туманный; все мешается
в одном свете: деревья с
водой, земля с небом… Придешь потом через несколько дней — и эти бледные очерки обратились уже
в определительные образы: берега дышат жизнью, все ярко и ясно…
Река, чем ниже, тем глубже, однако мы садились раза два на
мель: ночью я слышал смутно шум, возню; якуты бросаются
в воду и тащат лодку.
Между тем они на гребле работают без устали, тридцать и сорок верст, и чуть станем на
мель, сейчас бросаются с голыми ногами
в воду тащить лодку, несмотря на резкий холод.
11 декабря,
в 10 часов утра (рассказывал адмирал), он и другие, бывшие
в каютах,
заметили, что столы, стулья и прочие предметы несколько колеблются, посуда и другие вещи прискакивают, и поспешили выйти наверх. Все, по-видимому, было еще покойно. Волнения
в бухте не замечалось, но
вода как будто бурлила или клокотала.
Прибыль и убыль
в этих
водах также не подвергнута пока контролю мореплавателей, и оттого мы частенько становились на
мель в виду какого-нибудь мыса или скалы.
Из города донесся по
воде гул и медное дрожание большого охотницкого колокола. Стоявший подле Нехлюдова ямщик и все подводчики одни за другими сняли шапки и перекрестились. Ближе же всех стоявший у перил невысокий лохматый старик, которого Нехлюдов сначала не
заметил, не перекрестился, а, подняв голову, уставился на Нехлюдова. Старик этот был одет
в заплатанный òзям, суконные штаны и разношенные, заплатанные бродни. За плечами была небольшая сумка, на голове высокая меховая вытертая шапка.
Начали мыться. Петр Ильич держал кувшин и подливал
воду. Митя торопился и плохо было намылил руки. (Руки у него дрожали, как припомнил потом Петр Ильич.) Петр Ильич тотчас же велел намылить больше и тереть больше. Он как будто брал какой-то верх над Митей
в эту минуту, чем дальше, тем больше.
Заметим кстати: молодой человек был характера неробкого.
Здесь случилось маленькое происшествие, которое задержало нас почти на целый день. Ночью мы не
заметили, как
вода подошла к биваку. Одна нарта вмерзла
в лед. Пришлось ее вырубать топорами, потом оттаивать полозья на огне и исправлять поломки. Наученные опытом, дальше на биваках мы уже не оставляли нарты на льду, а ставили их на деревянные катки.
Мы уже давно могли
заметить, что
вода к нам понемногу все набиралась
в дощаник.
Оба китайца занялись работой. Они убирали сухие ветки, упавшие с деревьев, пересадили 2 каких-то куста и полили их
водой.
Заметив, что
воды идет
в питомник мало, они пустили ее побольше. Потом они стали полоть сорные травы, но удаляли не все, а только некоторые из них, и особенно были недовольны, когда поблизости находили элеутерококк.
В глубоких заводях можно было
заметить больших бакланов. Они то и дело ныряли
в воду и никак не могли наполнить свое прожорливое брюхо.
Мы попали на Тютихе
в то время, когда кета шла из моря
в реки
метать икру. Представьте себе тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их идти против
воды и преодолевать препятствия.
При входе
в залив Владимира с левой стороны ниже мыса Орехова можно видеть какую-то торчащую из
воды бесформенную массу. Это крейсер «Изумруд», выскочивший на
мель и взорвавший себя
в 1905 году. Грустно смотреть на эту развалину. Что можно было, то с «Изумруда» сняли, перевезли
в пост Ольги и отправили во Владивосток, остальное разграбили хунхузы.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо
в дровах не было недостатка. Море выбросило на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо:
в лагуне
вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По пути я
заметил на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
Во вторую половину дня нам удалось пройти только до перевала.
Заметив, что
вода в речке начинает иссякать, мы отошли немного
в сторону и стали биваком недалеко от водораздела. Весело затрещали сухие дрова
в костре. Мы грелись около огня и делились впечатлениями предыдущей ночи.
То лодка наша натыкалась на
мели, то проходила по глубоким местам, так что без малого весь шест погружался
в воду.
На другой день сразу было 3 грозы. Я
заметил, что по мере приближения к морю грозы затихали. Над
водой вспышки молнии происходили только
в верхних слоях атмосферы, между облаками. Как и надо было ожидать, последний ливень перешел
в мелкий дождь, который продолжался всю ночь и следующие 2 суток без перерыва.
Кое-где местами,
в котловинах, собралась
вода, столь чистая и прозрачная, что исследователь
замечает ее только тогда, когда попадает
в нее ногой. Тут опять есть очень глубокий колодец и боковые ходы.
В этом большом зале наблюдателя невольно поражают удивительные акустические эффекты — на каждое громкое слово отвечает стоголосое эхо, а при падении камня
в колодец поднимается грохот, словно пушечная пальба: кажется, будто происходят обвалы и рушатся своды.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то
в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я
заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью,
в чем я убедился, как только увидел
воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке
в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она увидела, что
в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо к ним, показывает: маленькому,
мол, манже; [ешь (от фр. manger).] они сначала посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (от фр. aller).] а она их ругать, — экие,
мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и дали ей для вас хлеба моченого с
водой и ей дали краюшку.
Мужик и работники заткнули дыру всякой всячиной; мужик постучал топором, прибил какую-то дощечку; потом, по пояс
в воде, помог другим стащить дощаник с
мели, и мы скоро вплыли
в русло Волги.
Но виновный был нужен для
мести нежного старика, он бросил дела всей империи и прискакал
в Грузино. Середь пыток и крови, середь стона и предсмертных криков Аракчеев, повязанный окровавленным платком, снятым с трупа наложницы, писал к Александру чувствительные письма, и Александр отвечал ему: «Приезжай отдохнуть на груди твоего друга от твоего несчастия». Должно быть, баронет Виллие был прав, что у императора перед смертью
вода разлилась
в мозгу.
Уставили мою коляску на небольшом дощанике, и мы поплыли. Погода, казалось, утихла; татарин через полчаса поднял парус, как вдруг утихавшая буря снова усилилась. Нас понесло с такой силой, что, нагнав какое-то бревно, мы так
в него стукнулись, что дрянной паром проломился и
вода разлилась по палубе. Положение было неприятное; впрочем, татарин сумел направить дощаник на
мель.
Когда я это рассказывал полицмейстеру, тот мне
заметил: «То-то и есть, что все эти господа не знают дела; прислал бы его просто ко мне, я бы ему, дураку, вздул бы спину, — не суйся,
мол,
в воду, не спросясь броду, — да и отпустил бы его восвояси, — все бы и были довольны; а теперь поди расчихивайся с палатой».
На четвертый день приказал сотник своей дочке носить
воду,
мести хату, как простой мужичке, и не показываться
в панские покои.
Галактион сам стал у штурвала, чтобы проехать как можно дальше. Ненагруженный пароход сидел всего на четырех четвертях, а
воды в Ключевой благодаря ненастью
в горах было достаточно. Но не прошло и четверти часа, как на одном повороте «Компания» врезалась
в мель.
Прежде Ключевую под курьей нужно было только
в лодке переплывать, а теперь переехали
в брод,
вода едва хватала лошади по брюхо. Писарь опять озлился и, посмотрев вверх по Ключевой к Прорыву,
заметил...
Я, с полатей, стал бросать
в них подушки, одеяла, сапоги с печи, но разъяренный дед не
замечал этого, бабушка же свалилась на пол, он бил голову ее ногами, наконец споткнулся и упал, опрокинув ведро с
водой. Вскочил, отплевываясь и фыркая, дико оглянулся и убежал к себе, на чердак; бабушка поднялась, охая, села на скамью, стала разбирать спутанные волосы. Я соскочил с полатей, она сказала мне сердито...
Ко всему мною сказанному надобно прибавить, что гоголи встречаются всегда
в небольшом числе и не везде, а только на
водах довольно глубоких и рыбных и что различия утки от селезня
в цвете перьев я никогда не
замечал.
Заметив, что гоголь сначала ныряет прямо вглубь, а не
в сторону или вперед, как другие утки, и потом уже поворачивает куда ему надобно, я целил
в нырнувшего гоголя, как
в стоячую
в воде рыбу, но успеха не было.
Нос у него узенький, кругловатый, нисколько не подходящий к носам обыкновенных уток: конец верхней половинки его загнут книзу; голова небольшая, пропорциональная, шея длинная, но короче, чем у гагары, и не так неподвижно пряма; напротив, он очень гибко повертывает ею, пока не увидит вблизи человека; как же скоро
заметит что-нибудь, угрожающее опасностью, то сейчас прибегает к своей особенной способности погружаться
в воду так, что видна только одна узенькая полоска спины, колом торчащая шея и неподвижно устремленные на предмет опасности, до невероятности зоркие, красные глаза.
Посреди чистой
воды, когда берега голы и круты, она выставит один нос для свободного дыханья и, погруженная всем остальным телом
в воду, уплывет по течению реки, так что и не
заметишь.
Гребцы, сидевшие поблизости ко мне, оставили весла и тоже принялись чем-то откачивать
воду. Для удобства я опустился на дно лодки прямо на колени и стал быстро работать котлом. Я не
замечал усталости, холода, боли
в спине и работал лихорадочно, боясь потерять хотя бы одну минуту.
Я думал, что он, утолив жажду, сейчас же снова скроется
в лесу, но лось
смело вошел
в воду сначала по колено, потом по брюхо, затем
вода покрыла его спину, и на поверхности ее осталась только одна голова, а потом только ноздри, глаза и уши.
Что же касается мужчин, то Птицын, например, был приятель с Рогожиным, Фердыщенко был как рыба
в воде; Ганечка всё еще
в себя прийти не мог, но хоть смутно, а неудержимо сам ощущал горячечную потребность достоять до конца у своего позорного столба; старичок учитель, мало понимавший
в чем дело, чуть не плакал и буквально дрожал от страха,
заметив какую-то необыкновенную тревогу кругом и
в Настасье Филипповне, которую обожал, как свою внучку; но он скорее бы умер, чем ее
в такую минуту покинул.